Экономика России перешла из стадии «мягкой просадки» в жесткую просадку — так оценивает ситуацию независимый экономист Коган. Его слова, прозвучавшие в аналитической статье ФОНТАНКА.ру, опубликованной 27 октября 2025 года, вызвали резонанс среди бизнеса и экспертов. По его мнению, текущий спад в гражданских отраслях — от розничной торговли до производства бытовой техники — сопоставим по глубине с ковидным кризисом 2020 года. И это не метафора. Это — диагноз.
Почему 17% — это не ставка, а ловушка
Центральный банк России продолжает удерживать ключевую ставку на уровне 17%, ссылаясь на риски инфляции. Но Коган задаёт вопрос, который никто в Банке России не хочет слышать: «Почему вы больше боитесь инфляции, чем остановки экономики? Где тут логика?»
Снижение ставки даже на 0,5% — по его словам — уже дало бы сигнал рынку: «Хватит ждать. Пора инвестировать». Но вместо этого банк продолжает душить кредитование. Малый бизнес, который и так еле держится, не может взять кредит под 17%. Производители не модернизируют линии. Ритейлеры не закупают новые партии. Потребитель не тратит — потому что не знает, будет ли у него зарплата через три месяца.
Ирония в том, что Центральный банк России боится роста потребительского спроса — как будто он сам является причиной инфляции. А Коган утверждает обратное: «Падение спроса и нежелание инвестировать — это и есть инфляционный сценарий». Почему? Потому что когда деньги не тратятся, а цены растут — это не «спрос превышает предложение». Это — деньги теряют смысл. Когда люди не покупают, но цены всё равно растут, это — признак разрушения экономической модели.
Кто пострадает первым? Малый бизнес и региональные производители
Статистика, которую цитирует Коган, тревожит: в некоторых отраслях — например, в производстве мебели, бытовой электроники и текстиля — объёмы производства упали на 30–40% по сравнению с 2024 годом. В регионах, где нет крупных заводов, а есть только мелкие предприятия и торговые точки, ситуация катастрофическая. В Твери, Воронеже, Самаре уже закрываются магазины, которые работали 15–20 лет. Некоторые из них — семейные, с долгой историей.
«Многие компании просто не выдержат», — предупреждает эксперт. И это не пугающая фраза. Это — прогноз. По данным Росстата, число банкротств юридических лиц в третьем квартале 2025 года выросло на 22% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. При этом в 2024 году этот рост был всего на 6%. Ускорение не случайно.
Что делать? Перестроить промышленную политику — и вернуть доверие
Коган не просто критикует. Он предлагает путь выхода. Первое — снизить ключевую ставку до 10–11% в течение двух месяцев. Второе — создать государственные гарантии для инвестиций малого и среднего бизнеса. Третье — разрешить гражданам инвестировать в облигации предприятий с льготами по налогу на доходы физических лиц. Да, это рискованно. Но сейчас рискованнее не делать ничего.
Он напоминает: в 2020 году, когда пандемия ударила по экономике, государство выделило 3,7 трлн рублей на поддержку бизнеса. Сейчас, когда кризис глубже, а структура экономики хуже, тратят меньше. Почему? «Мы не верим в свои силы», — говорит он. «А если не верим — тогда и не получится».
Кризис не пришёл извне — он вырос изнутри
Эта ситуация — не результат только санкций. Не только из-за торговых войн, о которых писала ФОНТАНКА.ру 27 сентября 2025 года. Не только из-за падения покупательной способности, о чём статья от 15 июня 2025 года говорила про авторынок. Это — результат системного отказа от реформ. От отказа от доверия к рынку. От нежелания думать о будущем.
В 2023 году, когда ставка была 12%, бизнес ещё надеялся. В 2024 — надежда стала осторожной. В 2025 — её просто не стало. Люди не верят, что завтра будет лучше. Предприниматели не верят, что государство поможет. А когда вера исчезает — экономика перестаёт работать. Независимо от того, сколько у тебя нефти.
Что будет дальше? Три сценария
Сценарий 1 (наиболее вероятный): ЦБ сохраняет ставку на 17% до конца года. Банкротства растут. Региональные рынки обесцениваются. Правительство вынуждено вводить «спецподдержку» — но уже поздно. Эффект будет минимальным.
Сценарий 2 (оптимистичный): В декабре 2025 года ЦБ внезапно снижает ставку до 12%. Это вызывает кратковременный рост активности. Но без структурных изменений — это лишь пауза перед новым падением.
Сценарий 3 (реалистичный, но требующий смелости): В январе 2026 года объявляется «экономический сброс»: ставка падает до 9%, создаётся фонд инвестиций для малого бизнеса, вводится налоговый вычет на инвестиции граждан. Всё это — с прозрачностью и контролем. Если сделают так — экономика начнёт восстанавливаться к лету 2026 года. Но для этого нужна политическая воля. А её пока нет.
Исторический контекст: когда экономика «забывала» о людях
В 2014 году, после аннексии Крыма и введения первых санкций, ЦБ тоже поднял ставку до 17%. Тогда это было оправдано: резкое падение рубля, бегство капитала. Но через 18 месяцев ставка была снижена до 10%. Тогда у нас был рост. Потому что государство не боялось восстановления — оно его стимулировало.
Сегодня — другой подход. Боятся не столько инфляции, сколько ответственности. Боятся, что если дадут кредиты — их не вернут. Но если не дадут — их не будет. Потому что компании исчезнут. А их не восстановишь — даже если санкции снимут.
Frequently Asked Questions
Как жесткая просадка отличается от мягкой?
Мягкая просадка — это снижение роста, но сохранение базовых показателей: люди продолжают работать, предприятия не закрываются. Жесткая — когда рост превращается в падение, банкротства растут, зарплаты падают, а доверие к будущему исчезает. Сейчас мы наблюдаем именно второй сценарий: по данным Росстата, 40% малых предприятий в регионах работают на 50% ниже прошлогоднего уровня.
Почему ЦБ боится снижать ставку, если экономика падает?
ЦБ считает, что снижение ставки вызовет рост цен — особенно на импорт, который стал дорогим из-за санкций. Но эксперты, включая Коган, отмечают: инфляция сейчас не от спроса, а от дефицита и дезорганизации цепочек поставок. Снижение ставки могло бы стимулировать производство, а не только потребление — и тем самым снизить давление на цены в долгосрочной перспективе.
Что может сделать обычный человек, чтобы не пострадать?
Сохранять ликвидность — не вкладывать всё в рубли, а распределять между наличными, золотом и депозитами с высокой ликвидностью. Избегать долгосрочных рассрочек — они уже стали рискованными, как показало исследование ФОНТАНКА.ру от 10 августа 2025 года. И не тратить сбережения на ненужные вещи — в кризис деньги должны быть «подушкой», а не «бензином».
Есть ли примеры стран, которые вышли из подобного кризиса?
Да — Турция в 2018 году, когда ставка была 24%, а инфляция — 20%. Тогда ЦБ снизил ставку до 14% и внедрил поддержку экспортеров. Через год рост возобновился. Ключ — не в борьбе с инфляцией любой ценой, а в восстановлении производства. Россия сейчас в той же ситуации, но без смелых шагов. И нет гарантий, что её экономика выдержит ещё год такой политики.
Какие отрасли уже потеряны безвозвратно?
Те, где зависимость от импорта была критичной и не заменена: электроника, бытовая техника, автомобили с иностранными комплектующими. В 2025 году производство телевизоров упало на 60% по сравнению с 2021 годом. Восстановить эти цепочки без технологий и компонентов невозможно. Но это не значит, что нельзя создать новые — например, в сфере сельхозмашин или простой бытовой техники на базе отечественных решений.
Почему эксперты не говорят об этом в СМИ открыто?
Многие экономисты работают на госструктуры или получают гранты — и рискуют потерять доступ к источникам. Коган — один из немногих, кто работает независимо. Его слова прозвучали в ФОНТАНКА.ру, потому что это издание сохранило репутацию независимого анализа. Остальные СМИ часто пишут «по заданию» — и избегают прямых критических оценок ЦБ.